Слова «От Меня это было» известны нам в первую очередь по заголовку и рефрену знаменитого духовного завещания преподобного Серафима Вырицкого. Как считается, этот духовный стих был написан преподобным в 1937 году, в разгар Большого террора, когда обстановка в стране могла привести в отчаяние даже самого стойкого церковного человека. И вот именно в это время старец Серафим пишет краткий поэтический текст, обращенный к человеку от лица Бога, – и он становится свидетельством безграничной любви и попечения Бога о мipe, источником утешения для многих унывающих душ. Но откуда взяты эти слова и какие еще смыслы навевает этот маленький, но столь животворящий текст?
Заметки на полях духовного стиха преподобного Серафима Вырицкого
В Третьей книге Царств описывается трагический эпизод, когда десять северных колен Израилевых отделились от общего для всего еврейского народа правителя Ровоама, внука царя Давида. Разгневанный иудейский царь Ровоам собрался было идти на мятежников войной, но получил через человека Божия Самея откровение: «Так говорит Господь: не ходите и не начинайте войны с братьями вашими, сынами Израилевыми; возвратитесь каждый в дом свой, ибо от Меня это было» (3 Цар. 12: 24). Господь этими словами засвидетельствовал, что в самовольном и болезненном для еврейского народа отделении северных колен таинственным образом проявится Его благой Промысл – и поход на отделившиеся северные колена был отменен.
Эти слова Бога звучат удивительно, если мы представляем себе предысторию отделения северных колен, которая описана в предыдущей главе Третьей книги Царств: «сказал Господь Соломону: за то, что так у тебя делается, и ты не сохранил завета Моего и уставов Моих, которые Я заповедал тебе, Я отторгну от тебя царство и отдам его рабу твоему; но во дни твои Я не сделаю сего ради Давида, отца твоего; из руки сына твоего исторгну его; и не все царство исторгну; одно колено дам сыну твоему ради Давида, раба Моего, и ради Иерусалима, который Я избрал» (3 Цар. 11: 11–13). Господь отторг царство от дома Соломона за поклонение ложным богам, в которое он впал через своих многочисленных жен-иноплеменниц.
Далее в Третьей книге Царств описывается, как слуга Соломона Иеровоам встретил пророка Ахию Силомлянина и тот разодрал свою одежду на двенадцать частей, отдав десять из них Иеровоаму в знак его будущего воцарения над десятью коленами Израилевыми. Иеровоам до смерти Соломона скрывался в Египте, а по воцарении Ровоама, сына Соломона, вернулся на родину. Иеровоам вместе с другими израильтянами обратился к новому царю с просьбой облегчить иго, наложенное на народ Соломоном. Старейшины Израильские советовали Ровоаму пожалеть народ и тем самым снискать себе любовь подданных, но он, послушав молодых людей, с которыми вырос, напротив, увеличил иго и ужесточил наказания, положенные за неповиновение царю. В результате на Ровоама обрушился народный гнев, он был вынужден бежать в Иерусалим и стал собирать войско на Иеровоама, которого израильтяне поставили царем над собой… но услышал те самые слова пророка Самея о том, что это разделение было от Бога, и отменил военный поход.
Стоит также упомянуть о том, что Иеровоам сразу после своего воцарения в Израиле решил, что если народ будет продолжать ходить на поклонение в Иерусалимский Храм, то его царство рано или поздно может вернуться к потомкам Давида. И, чтобы предотвратить такую возможность, установил двух золотых тельцов: одного в Вефиле (на юге своего государства), а другого – в городе Дан (на севере). Для этих тельцов он устроил капища и поставил священников не-левитов, что было запрещено иудейским законом. И во время первого же празднества в Вефиле услышал пророчество о благочестивом царе Иосии из рода Давидова, который на этом самом жертвеннике принесет в жертву нечестивых «священников».
Как мы видим, эта история довольно далека от благочестия. Кроме пророков, в ней мало людей, которые действительно искали бы волю Божию и стремились исполнить ее. И проще всего было бы объяснить эту трагическую страницу в истории еврейского народа возмездием Бога за вероотступничество Соломона и гордость Ровоама. Иеровоам, как мы видим, тоже не вполне оправдывает свое богоизбранничество, пренебрегая наставлением о верности Богу, данным ему при возвещении о его будущем царствовании.
Разделение единого царства было бы только наказанием, если бы Бог был только праведным Судией. Но почему тогда Господь говорит Ровоаму через пророка Самея не просто: «Ты и так виноват в том, что послушал своих молодых и глупых советников, а междоусобные брани – это еще больший грех. Нет Моего соизволения на то, чтобы тебе идти войной на мятежные северные колена»? Почему вместо одного только обличения Ровоама Господь указывает и на то, что в этой скорбной для Израиля ситуации таинственно выражается Его воля, говоря: «От Меня это было»?
Дело в том, что в течение последующих веков Северное царство было подвержено губительному влиянию соседних языческих народов, так что ко времени пришествия Мессии истинная вера осталась только в Иудее. И можно сказать, что именно трагическое разделение единого царства на две части не позволило язычеству пустить корни в колене Иуды, в доме Давида, в котором должен был родиться Христос. Хотя, как говорится, в моменте сложно было предвидеть, что это печальное для еврейского народа событие, причиной которого не в последнюю очередь стал грех, принесет в будущем какое-либо добро.
Как часто мы не доверяем Богу, отказываемся примириться с теми или иными обстоятельствами своей жизни, а через время, когда проходит эта «черная полоса», оглядываемся назад и убеждаемся в том, что во всех наших страданиях был огромный смысл! Как часто вместо истинного покаяния за грех и изменения своей жизни мы попадаем в ловушку уныния и отчаиваемся в том, что впереди будет хоть что-то светлое! К каждому из нас, кто ропщет на обстоятельства жизни и не находит в себе сил примириться с ними, в глубине души отрицая необходимость и неизбежность скорбей для духовного возрастания, обращены слова из духовного стиха преподобного Серафима: «Ты дорог в очах Моих, многоценен, и Я возлюбил тебя, и поэтому для Меня составляет особую отраду воспитывать тебя».
Многие православные народы сталкивались с тяжкими испытаниями, которые становились угрозой не только для их доверия Богу, но и для самого их существования, однако, будучи внешне разгромлены, они были способны увидеть руку Божию в своей судьбе и парадоксальным образом раз за разом только укреплялись духом. Наверное, самый поразительный пример такого внутренне несокрушимого народа – это сербы.
Началом и одновременно кульминационной точкой драматичной истории этого народа является битва на Косовом поле. Причем интересен не столько ход сражения, сколько его духовный смысл, о котором дивно повествует святитель Николай Сербский в поэме «Царев Завет». По преданию, святой князь Лазарь, глава сербского войска, накануне битвы на Косовом поле был поставлен перед выбором: царство земное или Царство Небесное. Если бы он избрал первое, то его войско выиграло бы сражение и он, окруженный славой победителя турецкого султана, мирно и величественно царствовал бы над своей державой. Однако князь Лазарь выбрал второе, сказав: «Земное царство кратко и временно, а Небесное – на веки вечные», – и во многом этот выбор определил всю последующую истории Сербии вплоть до наших дней. Для такого выбора необходимы глубокая вера и одновременно мужество – качества святой души, которые стали качествами целого народа, сохраняющего бодрость духа и век за веком проявляющего свою верность Богу в самых скорбных обстоятельствах, включая Ясеновац, бомбардировки Белграда и незаживающую Косовскую рану.
Однако вернемся к битве на Косовом поле. Говоря о духовной причине, по которой на сербское царство обрушилась беда, святитель Николай пишет, влагая эти слова в уста пророка Амоса (чья память отмечалась в день Косовской битвы): «Твоя держава одряхлела и должна погибнуть. Хотя гибнет она не от старости, но отравленная ядом, который приняла и накопила в себе… Земля проросла сквозь души сербских князей и господ… И сами святители сербские, во главе со святым Саввой, молились и упросили Всевышнего: да попустит Он гибель преходящего земного величия их народа, только бы спаслась душа его от вечной смерти»[1].
Обратим внимание на последние слова. Выходит, что сами сербские святые молились о гибели земного величия своего народа и о спасении душ. Здесь на память приходят некоторые страницы нашей истории: как ни скорбно думать о нашей неудавшейся победе в Первой мировой войне, расстреле Царской семьи и десятках тысяч людей, репрессированных большевиками, невозможно не вспомнить и о том, в каком духовном состоянии находилось общество накануне революции. И, конечно, о том, что перед Октябрем был еще Февраль. Но, во-первых, известно, что двадцатые годы ознаменовались возвращением в Церковь множества представителей интеллигенции, а во-вторых, что еще важнее, пока земная Россия разрушалась, Небесная Россия в ХХ веке наполнилась тысячами святых. Это нисколько не оправдывает гонения на Церковь, но придает им вечный смысл, потому что так или иначе ни одно земное царство, даже из тех, которые просуществуют до Второго Пришествия, не войдет в Царство Небесное, а сонм новомучеников и исповедников Российских – это уже, несомненно, вечная реальность. Не сделал ли где-то в глубине сердца император-страстотерпец Николай II судьбоносный выбор, подобный выбору князя Лазаря?.. И не потому ли его так любят сербы – может, здесь имеет место не только вековая благодарность, но и чувство духовного родства?
Даже если допустить некую альтернативную историю ХХ века, сложно утверждать, что, например, для Великих княжон Романовых было бы однозначным благом, если бы они, как это предполагалось до революции, по очереди вышли замуж за европейских принцев и спокойно жили (если вообще можно представить себе спокойную жизнь в ХХ веке) до глубокой старости, и умерли в один день со своими мужьями, окруженные любящими детьми и внуками.
Вспомним судьбу Александры Феодоровны и ее сродников. Из семерых детей их семьи до взрослого возраста дожили пятеро: четыре сестры и один брат. Две сестры, Елизавета и Александра, вышли замуж за членов дома Романовых, всей душой полюбили православие, а после революции оказались в заточении и вскоре были убиты большевиками, стяжав небесные венцы за праведную жизнь и мученическую кончину. Их сестра Виктория была замужем за английским аристократом, и впоследствии ее внук Филипп стал мужем королевы Елизаветы II. Другая сестра, Ирена, была замужем за Генрихом, братом германского императора Вильгельма II. Брат Эрнст Людвиг наследовал герцогство отца. Если не считать того, что они потеряли сестер и Виктории пришлось организовывать перенесение тела своей родной сестры Елизаветы на Святую Землю, и того, что муж Ирены и Эрнст Людвиг были отстранены от власти из-за Ноябрьской революции 1918 года, они все прожили относительно спокойную жизнь, по крайней мере жили в достатке, никогда не находились под стражей и умерли своей смертью.
В земной перспективе, конечно, жизнь имеет ценность сама по себе, но в перспективе вечности все суетное меркнет и ценным остается только то, что было посвящено Богу. И в этом смысле оказывается, что Великие княжны Ольга, Татьяна, Мария и Анастасия, став невинными жертвами нового политического режима, наследовали Небесное Царство, с которым не сравнится ни одно из земных. И они вечно будут пребывать в этом Истинном Царстве, где нет предательств, революций и расстрелов.
Думается, что наши русские святые, включая новомучеников и исповедников первых послереволюционных десятилетий, подобно святителю Савве Сербскому и святым Неманичам, горячо молили Бога о спасении России и Русской Церкви в 1941 году, когда на свободе оставалось всего четыре архиерея и Русская Церковь была в буквальном смысле на грани физического уничтожения. Эта война была очень тяжелой для всех, но нельзя не заметить того, как Господь во время войны и впоследствии использовал ее во благо – и для воинов, отдавших жизни «за други своя», и для земного бытия Церкви.
Преподобный Серафим Вырицкий был современником двух мировых войн и из глубины жизненного и молитвенного опыта, с упованием на Бога писал: «Когда искушения восстанут на тебя, и враг придет, как река, Я хочу, чтобы ты знал, что от Меня это было».
Как в истории целых народов, так и в жизни каждого отдельного человека есть очень много непонятного, пугающего и парадоксального. Парадоксальность, антиномии – это вообще некое общее свойство христианства. Старец Софроний (Сахаров) писал: «Величие в смирении, сила в немощи, в кротости, мудрость в безумии, свобода в произвольном самопорабощении, богатство в нищете и так далее. Губя душу свою – спасаем ее. Все как бы наоборот по сравнению с обычными человеческими понятиями. Радость в скорбях, милость и благодеяния – врагам, уплата добром за зло, сознание своего невежества при богатстве ведения!»[2]
Примеров парадоксальности в нашей жизни бесконечно много. Основной из них – христианское отношение к смерти. Для кого-то смерть близкого человека становится трагедией, а для кого-то – свидетельством всеобщего воскресения. Преподобный Иустин (Попович) писал, что возле гроба своей матери пережил «физическое ощущение бессмертия»: «Это парадоксально, но по-евангельски истинно: «Зерно пшеничное, если не умрет – останется одно, а умрет – принесет много плода». На смертном лице – такое очевидное бессмертие!»[3]
Но в каком-то смысле эта парадоксальность христианской жизни есть на самом деле закономерность. Всем христианским святым: и мученикам, и преподобным, и всем другим ликам святых – так же, как князю Лазарю – в определенный момент жизни было ясно открыто истинное соотношение земных и небесных ценностей. После такого откровения все земное меркнет, а душа, не останавливаясь ни перед какими препятствиями, устремляется ввысь, «подобно серне и молодому оленю» (Песн. 8: 14).
И вот что изумляет: среди наших святых не только нет тех, которые просто жили «среднячком», но, более того, среди них очень много талантливых и образованных людей, о ком с мipской точки зрения можно было бы сказать, что их «жизнь не удалась», в то время как с точки зрения Церкви они являются гигантами духа. Мы почитаем их, потому что «удалась» их духовная жизнь, каждый из них был готов узнать волю Божию о себе, какой бы она ни была, и покорился ей, мужественно отбросив свою собственную волю, – и потому Бог без препятствий мог действовать через этих людей.
Приведем только пару примеров. Священноисповедник Афанасий Ковровский – человек, ставший священнослужителем в молодом возрасте, всем сердцем любивший церковное богослужение, знавший его до мелочей… и большую часть жизни лишенный возможности совершать оное. Или святитель Нектарий Эгинский – высокообразованный архиерей и богослов, всю жизнь подвергавшийся несправедливой клевете и почти не служивший на кафедре.
А есть, наоборот, примеры того, как Бог «избирает немощное мipа, чтобы посрамить сильное» (см. 1 Кор. 1: 27) и чтобы показать, что в духовной жизни ни бессмысленных, ни безвыходных ситуаций нет. Так, например, старец Фаддей Витовницкий был рожден раньше срока, рано потерял мать и рос болезненным и слабым ребенком в семье, где он никому не был нужен. В 18 лет он заболел туберкулезом и, узнав, что ему осталось жить не больше пяти лет, решил эти оставшиеся годы посвятить Богу, а в итоге прожил 88 лет, из которых только один год – свой первый год в Мильковом монастыре под постоянным руководством архимандрита Амвросия (Курганова) – мог бы назвать действительно счастливым и безоблачным.
Еще более необыкновенны с земной точки зрения истории тех подвижников благочестия, которые не просто смирились с каким-либо своим положением, но, имея возможность жить в комфорте и даже роскоши, сознательно отказывались от этого. Среди мучеников и преподобных – бесчисленное количество людей, оставивших все ради Христа. Но, как кажется, еще более удивляет история графини Натальи Долгорукой (впоследствии – схимонахини Нектарии), которая в 16 лет, будучи только обручена со своим женихом князем Иваном Долгоруким, в момент его опалы не бросила его, хотя это было вполне законно и понятно, но мужественно сохранила верность своему земному жениху. Спустя много лет, пережив всевозможные скорби, включая ссылку и трагическую безвременную потерю мужа, эта добродетельная женщина писала в своих «Записках»: «За вся благодарю моего Бога, что не попустил меня вкусить сладости мира сего. Что есть радость, я ее не знаю. Отец мой Небесный… яко Отец милостивый, терпел моему безумию и творил волю Свою во мне. Буде имя Господня благословенно отныне и до века!»[4]
Эти, а также многие-многие другие подвижники не озлобились, а, наоборот укрепились в своей любви к Богу и своим нежным сердцем любили и утешали ближних, никого не осуждали и никого не винили в своих несчастьях, потому что каждый святой слышал в глубине души слова Бога: «Я хочу, чтобы сердце твое и душа твоя были всегда пламенеющими пред очами Моими и побеждали бы именем Моим всякое малодушие».
Отец Иоанн Журавский, долгие годы служивший в рижских тюрьмах, писал: «…всякой приходящей скорби нужно оказывать послушание, нужно кланяться в ножки, как старцу, и с любовию лобызать ее святую руку, нас благословляющую, как старческую»[5]. Какие слова! Мы часто ропщем на жизненные обстоятельства, не замечая, как через скорби Всемилостивый Бог ведет нас ко спасению и к истинному блаженству – причем не только в жизни будущего века, но уже здесь, в нашем земном странствии. Неслучайно всяческие испытания, которые выпадают на долю человека, святые отцы называли неявленными благодеяниями Божиими и включили благодарение за них в текст главной молитвы Литургии – анафоры.
Необходимо помнить, что на слова Бога: «От Меня это было» (3 Цар. 12: 24), есть ответ, которому научил нас Сам Христос. Этот ответ хорошо всем знаком: «Да будет воля Твоя» (Мф. 6: 10). Мы, как правило, оцениваем мир и события в нем через мутную и ограниченную призму своего понимания, капризничая, как маленькие дети, вместо того чтобы принять волю Божию. Нам очень сложно сказать Богу: «Аминь», – но нет другого ответа, который способен утешить сердце, просветить ум и хотя бы немного освятить этот мир. Но всегда ли мы произносим эти слова с верой и решимостью сделать все, от нас зависящее, чтобы хотя бы в нашей частной жизни Господь являл Свою волю?
Самым известным примером мужественного перенесения скорбей является праведный Иов. Как мы узнаем из книги Иова, смысл его страданий заключался не в искуплении грехов и не в еще большей «закалке» его праведной души. Смысл этих страданий был в том, чтобы Иов взыскал не внешней праведности, в которой ему не было равных, а Самого Бога и прозрел духовным оком Воскресение Христово. Иов, терпеливо перенеся все свои скорби, узнал, что Бог – не источник зла, а первый борец против него, который Сам сражается за каждую душу в авангарде Своего Небесного войска: «твоя немощь нуждается в Моей силе и безопасность твоя заключается в том, чтобы дать Мне возможность бороться за тебя». Бог, открывший Себя Иову, обращается к каждому из нас словами духовного стиха преподобного Серафима Вырицкого: «Я – муж скорбей, изведавший болезни, Я допустил это, чтобы ты обратился ко Мне и во Мне мог найти утешение вечное».
[1] Святитель Николай Сербский (Велимирович). Царев завет. Пер. с сербского мон. Пелагии (Шеремет). СПб.: Искусство России, 2011. С. 44.
[2] Софроний (Сахаров), архим. Подвиг богопознания. Письма с Афона (к Д. Бальфуру). 2-е изд. Cвято-Троицкая Сергиева лавра, 2010. С. 162–163.
[3] Афанасий (Евтич), еп. Жизнеописание отца Иустина // Собрание творений преподобного Иустина (Поповича) в 4 т. Пер. с сербского С. Фонова. М.: Паломник, 2004. Т. 1. На Богочеловеческом пути. Путь Богопознания. С. 14.
[4] Своеручные записки княгини Натальи Борисовны Долгорукой // URL: http://az.lib.ru/d/dolgorukaja_n_b/text_zapiski.shtml
[5] Иоанн Журавский, прот. О внутреннем христианстве // URL: https://azbyka.ru/otechnik/molitva/o-vnutrennem-hristianstve-tajna-tsarstvija-bozhija-ili-zabytyj-put-opytnogo-bogopoznanija/
Инокиня Иоанна (Голик)
Источник: сайт Сретенского монастыря