В прошлый раз (Беседа 5-я) мы говорили или, скорее, пытались поговорить о смиренномудрии, поскольку мы читали параграф из книги старца Софрония о преподобном Силуане, в котором говорилось о смирении. Но поскольку это очень большая и серьезная тема, неисследимая по сути, мы прочли некоторые выдержки из слова преподобного Иоанна Лествичника о смиренномудрии и разобрали их. Я счел, что было бы хорошо продолжить и сегодня изучать слово святого Иоанна, поскольку очень важно то, о чем он пишет. Завершим слово о смиренномудрии и посмотрим, что полезного мы можем взять для себя из него.
Беседа 6-я на митрополита Лимасольского Афанасия книгу «Старец Силуан»
Это огромное благословение, что мы с вами собрались в духовном месте, в храме Божием. После Литургии Преждеосвященных Даров здесь разлита благодать Духа Святого, которая всегда пребывает в храме Божием. А особенно вызывает умиление, что люди приходят сюда ради того, чтобы принять внутрь себя Тело и Кровь Христовы. Думаю, что не существует более прекрасной картины в храме, чем час, когда люди подходят ко Святой Чаше и причащаются Тела и Крови Христовых. Это самая прекрасная картина, и наиболее сильный момент в жизни Церкви – таинство, когда Бог подается нам как истинное Тело и Кровь Самого Христа, обожая человека, освящая все наше существо. Требуется огромное внимание, когда мы готовимся ко Причастию через покаяние, через исповедь и все остальные духовные добродетели. А тем более когда мы уже приняли в себя Тело и Кровь Христовы, требуется еще большее внимание, чтобы сохранить ту благодать, которую мы восприняли, чтобы усвоить и возделать то, что нам дано, чтобы этот дар принес плоды, многие плоды. Знаете, можно сказать, что только это делание самое возвышенное – наше приобщение Святых Таинств Святой Евхаристии. Это то совершенное делание, которое может сделать нас достойными войти в Царствие Божие, вступить в область любви Божией, в область общения лицом к лицу с Богом. Это благословение для нас – находиться в храме, в месте, где совершается Божественная литургия и разносится благоухание фимиама, передается та духовная атмосфера, которая существует здесь.
Наш приход в храм и наше участие в Божественной литургии – это необходимое условие для нашего спасения, для нашего освящения и обожения, необходимое условие, чтобы наша духовная борьба увенчалась успехом. Мы приходим в храм не для того, чтобы послушать или посмотреть Литургию и не для того, чтобы просто внимательно постоять на ней, но чтобы причаститься Тела и Крови Христовых. Или, по крайней мере, если мы не можем причаститься (по разным причинам, которые определит для нас духовный отец), чтобы помолиться духом сокрушенным и смиренным, чтобы причаститься и нам разлитой благодати Всесвятого Духа в пространстве храма Божия.
Говоря о смирении, святой замечает, что прежде чем человек придет в состояние истинного смирения, этому предшествует такое состояние, когда сердце человека становится неназирающим грешников, перестает осуждать их грехи. А этому предшествует состояние, когда сердце возненавидит всякое тщеславие. Мы видим, что смиренный человек – это тот, в ком нет расположения судить. Он не может осуждать. А то, что мы часто судим, а тем более осуждаем других, – признак гордости. Суд – это мысль, какое-то умозаключение о другом человеке. А осуждение – это умозаключение против другого человека, что вовсе не соответствует смиренному человеку. Почему не соответствует? Потому что человек, который подвизается во смирении, имеет только одно занятие, его заботит только одно, его глаза видят только одну вещь. Единственная вещь, которую он видит перед собой и которая занимает его, – это его прегрешения, его собственные слабости, его беззакония, его личные травмы. Тот, кто имеет свои травмы, не смотрит на травмы другого, а если и замечает их, то понимает, что его собственные гораздо серьезнее.
Однажды некто спросил одного старца: «Как тебе удается не видеть ошибок других?» Старец ответил: «Как может человек, в доме которого лежит тело умершего человека, которое надо оплакивать, одновременно заниматься чем-то, что происходит в доме соседа?» (имея в виду любопытство и осуждение). Если человек поймет, что он имеет огромную нужду в милости Божией, тогда он оказывается в очень непростом положении – он понимает, что болеет, что духовно он нездоров, что он болен по причине своей гордости, своего тщеславия, что в нем нет благодати Божией. Такой человек не может осуждать. Это еще один критерий, еще один показатель: если мы замечаем за собой, что мы легко осуждаем, легко начинаем заниматься другими людьми и их делами, если мы пытаемся объяснить себе поведение и причины поступков других людей, это означает, что мы пока не поняли, что у нас есть свои проблемы, которыми стоит заниматься, что в нас нет смирения, которое заставило бы нас задуматься о том, что мы сами имеем огромную нужду и не можем заниматься грехами и недостатками других людей.
И даже если грехи другого человека столь заметные, то, если присмотреться, по сравнению с моими собственными грехами они весьма незначительны. Мои личные грехи, мои личные неудачи столь ужасны, я должен переживать их с огромной болью и скорбью, тогда эта боль умалит ощущение грехов других людей. Потому преподобный Иоанн Лествичник говорит: «Надлежит тебе приобрести сердце, неназирающее чужих согрешений; предтечею же всего сказанного должна быть ненависть к тщеславию» (Слово 25, п. 28, «Лествица», преподобный Иоанн Лествичник).
Очень часто осуждение можно наблюдать в нас, церковных людях. Ведь зачастую мы сами оказываемся наиболее опасными врагами Церкви. Мы должны знать об этом. Порой мы, люди Церкви, наносим Церкви такой вред, такой вред спасительному делу Христа, какой не может нанести и худший атеист, потому что мы, выдавая себя за людей Божиих, разрушаем дело Христово извращенной духовностью, которая, к сожалению, часто нас характеризует. Это такой жучок, живущий в теле Церкви, который поедает дерево, поэтому часто мы видим среди нас людей, которые имеют расположение осуждать, можно сказать, поедать, сокрушать грешного человека: «Почему он таким образом поступает? Как он разговаривает? Почему так входит в храм? Что за поведение?» Это вводит нас в состояние, которое далеко отстоит от духа Христова, от кроткого и смиренного, исполненного любви и сладости духа Господа Иисуса Христа, который должен быть присущ и нам.
Святые Церкви обладали таким духом, были истинными носителями Духа Святого и никогда не осуждали грешного человека. Конечно, они были здоровыми людьми. Но это не значит, что мы оправдываем грех. Грех ничем не оправдаешь. Оправданного греха не существует. Греха безгрешного не существует. Никто и никогда не может оправдать грех. Однако никто не может осуждать и согрешившего, поскольку не бывает человека без греха. Если Сам Христос, Который без греха, не осуждал человека, то что можем сказать мы? Суд Божий очень отличается от суда человеческого. Бог – человеколюбивый, всеблагой, Отец каждого человека. Богу ведомы все обстоятельства и все возможности человека, и Бог судит не по внешности, но проникая до глубин нашего существа. Например, какой-то человек совершает некий поступок. Скажем, ворует. Для одного человека критерии очень строгие, а для другого – более неопределенные. Поступок может быть одним и тем же внешне, но отличаются силы, возможности самого человека. Иначе будет судим человек, обладающий духовным знанием, иначе – тот, кто не имеет духовного понимания. Это как если сравнить дела младенца и дела зрелого мужа.
На маленького ребенка никто не станет сердиться. Он может совершать нехорошие дела, это будут плохие поступки, но он маленький и не понимает. А если такие поступки будет совершать взрослый человек, то это будет восприниматься совсем иначе. Так или иначе, мы имеем заповедь Божию и не имеем права никого судить. Тем более осуждать. Осуждение – это нарушение границ другого человек, попрание любви. Человек, который любит, а следовательно, и обладает смирением, не может осуждать.
Я хотел бы еще сказать о том, что часто многие люди, которые желают подвизаться, оказываются в неприятном положении, когда замечают внутри себя осуждение. Видят какого-то человека и одновременно судят его. Начинается лишающее надежды исследование самого себя: «Осудил ли я? Почему я сужу? Как я могу судить, будучи грешником?» Но такое немедленное появление помысла, который судит, не есть суд или осуждение, это не есть нечто плохое. Такие помыслы появляются по причине того, что человек от природы обладает логикой, а логика движется в сторону суждения. Пока мы еще не успели проверить ее, она уже успела сделать вывод и заключение.
Наша цель – то заключение, которое тут же сделала наша логика, не принимать сразу же внутрь себя и не возделовать в себе, но остаться безразличным к этому помыслу. Если мы останемся безразличными, тогда не будем иметь никакой вины и ответственности за это. И постепенно ум научится через смирение и скорбь о своих собственных грехах не осуждать никого. Но в том состоянии, в котором мы сейчас находимся, вполне естественно то, что ум порождает суждения. Наша борьба заключается в том, чтобы не принимать в себя суждения ума и не взращивать их внутри себя. Если мы не возделываем их, тогда можем быть спокойны – на нас не лежит вина за осуждение.
Многие приходят и начинают говорить: «Отче, что мне делать? Я вижу и осуждаю… Прихожу в храм, вижу женщин, одетых в странные наряды, мужчин таких-сяких, осуждаю, согрешаю, поэтому предпочитаю не ходить в церковь». Это логика, неподходящая для человека, желающего правильно подвизаться в духовной жизни. Даже если мы закроемся в четырех стенах, не будем видеть никого – все равно мы будем судить, внутри нас будет рождаться осуждение. Дело не в том, чтобы оборвать наши связи с миром. Нам важно научиться тому, чтобы ум и сердце не принимали осуждение внутри нас. Если мы поймем это и сумеем так воспринимать суд, тогда мы будем вне опасности.
В продолжение преподобный Иоанн говорит: «Кто познал себя во всяком чувстве души, тот, как бы посеял на земле; а кто так не посеял, в том невозможно процвести смиренномудрию. Познавший себя достиг разума страха Господня, и ходя в оном, достигает врат любви» (Слово 25, п. 29–30, «Лествица», преподобный Иоанн Лествичник). Даже философы пришли к тому, что познание себя – это большое дело, огромная добродетель. Это показано и в опыте святых отцов, что большое значение имеет для человека познать себя в полноте, понять, кто он такой есть. Однако, чтобы с этим справиться, нужно обладать большой внутренней силой. Сегодня человеку опасно самому начинать погружение в глубины самого себя, чтобы открыть то, какой он есть. Поскольку сегодня мы подвержены разным душевным, психологическим болезням, вполне вероятно, что мы не понесем этого, вероятно, это нас уведет в другую крайность – в отчаяние, безнадежность. Мы не сможем устоять в познании себя и погрузимся в отчаяние.
К сожалению, у нас есть такая особенность – впадать в две крайности, это феномен нашей эпохи. Одно уклонение – в сторону преувеличения (гиперболизации), эгоизма, превозношения, жестокости, тщеславия – не скажи нам ничего! А другая крайность – преуменьшение, безнадежность, когда мы все видим черным, считаем, что мы полностью потеряны, и погружаемся таким образом в духовный мрак. Этот духовный мрак особенно опасен, а порой и более опасен, чем иной мрак – помрачение от гордыни. Обязательно необходимо обращаться за помощью к опытному духовному отцу, духовному врачу, который, когда увидит, что мы слишком погружаемся, выше своих сил, в попытку рассмотреть и побороть свои слабости, смог бы вытянуть нас обратно, чтобы мы не впали в отчаяние. Потому что мы видели сегодня среди молодых ребят много таких, которым потребовалось обращаться к врачу, поскольку они потеряли интерес к жизни, потеряли уверенность в себе (в хорошем смысле), утратили энтузиазм и стали видеть в себе только ошибки и недостатки, только изъяны, только грехи и перестали видеть что-либо хорошее.
Почему? Потому что у них не было надежды на Божие присутствие и Божию милость. Христос сказал преподобному Силуану: «Держи ум свой во аде». А это и есть ад – ад оставленности, ад отсутствия Бога, наш личный ад, ад раздробленности нашей личности. Однако Христос сказал и «не отчаивайся». Почему? Потому что наше спасение, наше выздоровление и выход из тяжелых состояний – это дело не наших рук, а милости Божией. А Бог помиловал мир Крестом Своим, кровью Своею, любовью Своею. Итак, познание себя должно совершаться, но с рассуждением. Когда мы замечаем, что приблизились к грани отчаяния, к грани потери надежды, тогда надо отступить немного назад, поскольку отчаяние – это бездна, и горе нам, если мы упадем в нее. Потом понадобятся крепкие руки святого духовника, чтобы поднять нас из этой бездны отчаяния.
И мы можем сказать, что враг нашего спасения, диавол, предпочитает столкнуть человека в отчаяние, чем в гордость, потому что в отчаянии есть уничтожение, это бездна, в которую попадает человек, и неизвестно, сможет ли он выкарабкаться оттуда. Будем понимать и ограничивать свои ошибки, свои слабости, свои грехи, но будем всегда держаться за веревочку, подобно человеку, который спускается в яму, но держится за веревку – его рука привязана веревкой, веревкой надежды на Бога: «Да, я такой, но есть Бог, Который силен помиловать меня, и Он во что бы то ни стало помилует». Нет ни доли сомнения, что придет милость Божия, чтобы встретить меня, в каком бы хаосе и какой бы пропасти я ни оказался. Потому что Христос сошел в глубины ада именно для того, чтобы помиловать нас, отчаявшихся, изможденных и лишенных сил.
Продолжая, преподобный Иоанн говорит: «Многие называют себя грешниками, а может быть и в самом деле так о себе думают; но сердце искушается уничижением (от других)» (Слово 25, п. 34, «Лествица», преподобный Иоанн Лествичник). Многие люди находятся на первой ступеньке (или, точнее сказать, на предварительной стадии) смирения, или смиреннословия. Легко говорить: «Отче, я такой грешный, несчастный, полный страстей и т. д». Но если вдруг кто-то посмеется над тобой, уничижит тебя, обидит, то твое сердце все перевернется сверху вниз. Но почему же ты так реагируешь? Разве ты не знаешь, что ты грешный человек? Знаешь. Не знаешь, что ты совершаешь ошибки? Знаешь. А почему же, когда кто-то указывает тебе на твое несовершенство, ты становишься зверем? Не понимаешь, что виноват не другой человек, а кнопочка в тебе, как говорил наш старец. В нас есть одна кнопочка, на которую нажимаешь – и зажигается лампа. Значит, имеется страсть.
В чем же виноват другой человек? Если бы ты был бесстрастным, исцеленным и здоровым, то этой проблемы не было бы, ты не стал бы смущаться, грустить, не стал бы желать оправдаться, тебя бы не ранило, когда тебя задевают, унижают или поступают с тобой несправедливо. А раз ты так реагируешь, то это показывает, что в тебе есть чувствительность, есть некая травма, которая приводит к таким последствиям. «По плодам их узнаете их», – говорит Христос (Мф. 7: 16). По плодам мы понимаем, что творится внутри нас. Есть люди, которые всегда требуют внимания к себе: чтобы ты придавал им особое значение, чтобы ты им улыбался, говорил что-то особенное. Но когда мы требуем всех этих особых вещей, разве мы не понимаем, что это происходит из гордого сердца? Зачем мы ищем таких вещей? Или кто-то удивляется, что его не могут вспомнить, и считает, что все должны его помнить. С какой стати?
Я все забываю, самого себя не помню. Некоторые люди приходят исповедаться, спрашивают: «Вы не помните меня?» Как я могу помнить? Не помню. Смотришь на них, а они все поникли от того, что о них забыли. Это все признаки духовной болезни. Почему мы хотим, чтобы о нас помнили? Зачем мы хотим быть чем-то особенным? Это неправильные энергии, которые показывают, что в сердце (в душевном мире) живет микроб гордости. Пусть вас это не удивляет. Все мы имеем гордость. Не существует человека, в котором нет гордости. Я объясню почему.
Бог вложил в нас хорошую гордость, когда создал нас. Бог сотворил нас не для того, чтобы мы были смиренными (в том смысле, как мы это представляем). Мы смиренны, потому что зависим от Его заповеди, и это смирение было жизнью, было светом. А сейчас мы вынуждены входить во смирение порой унизительное, во смирение, которое поначалу во многом сводит на нет нашу личность, чтобы мы смогли совлечься ветхого человека и облечься в нового человека во Христе. По этой причине Бог создал нас царями творения, он отвел нам царское место в этом мире. По природе своей мы гордые существа, гордые в хорошем смысле: мы царствуем над своими страстями, царствуем над грехом, царствуем над тварью; все было сотворено ради нас, даже ангелы. Все действия, совершенные в мире, были ради человека. «Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную» (Ин. 3: 16). Мы – центр мира, по природе наше место – в центре мира. Однако, чтобы мы могли пользоваться этим положением, не повредив себе, мы должны пройти через очистительное поприще – через смирение. По природе внутри нас есть гордые устремления, а поскольку мы стали страстными, то эти устремления проявляются страстно. Все это исцеляется противоядием – смиренным словом, смиренным мышлением, всем тем, что подталкивает человека ко смирению.
Уничижение обличает сердце. По этой причине для нас сегодня очень просто понять свое состояние. И мы обличаем, и нас обличают. Если мы видим, что наше сердце от уничижения уклоняется в беспокойство, тревогу, грусть и печаль, не ищите иного признака – внутри нас имеется микроб гордости. У всех нас он есть, и мы должны бороться, чтобы его изъять.
Далее святой продолжает: «Поспешающий к оному необуреваемому пристанищу смиренномудрия да не престанет делать все, что может, и да понуждается и словами, и помышлениями, и разными способами, исследованиями и изысканиями, и всем житием, и ухищрениями творя молитвы и моления, размышляя, придумывая, и все средства изобретая, доколе содействием Божиим и пребыванием в уничиженнейших и наиболее презираемых состояниях и трудах не избавится ладья души его от бедствий приснобурного моря тщеславия» (Слово 25, п. 35, «Лествица», преподобный Иоанн Лествичник). То есть человек должен отыскивать пути смирения, его должно занимать все это – и разные способы, и исследования, и молитвы, все, что от него зависит, чтобы он смог войти в необуреваемое пристанище смирения и избавиться от приснобурного моря тщеславия и гордости.
В продолжение святой Иоанн описывает разные способы, говоря: «Некоторые хотя и получили уже прощение грехов, но для всегдашнего побуждения к смиренномудрию удерживают до конца жизни воспоминание о преждебывших согрешениях, заушая оным суетное возношение» (Слово 25, п. 36, «Лествица», преподобный Иоанн Лествичник). Он говорит об одном способе – помнить свои грехи, заушая этим возношение, которое тебе нашептывает, что ты из себя представляешь нечто, что ты уже достиг уровня людей Божиих. Тогда тебе надо бежать назад и спрашивать: «Кто? Ты уже достиг такого? Но ведь ты и так поступал, и такое творил…» Таким бичом ты можешь победить возношение.
Однако и здесь хочу вам напомнить о рассуждении. Никогда не бывает полезным вспоминать свои грехи по их видам. То есть если человек, например, впадал в плотские грехи, ему не будет полезно вспоминать о них. Никогда. Это словно перемешивать нечистоты. Нечистота и есть нечистота. Ты не должен вспоминать вид греха, поскольку воспоминание самого греха (особенно плотских грехов, которые сегодня мучают мир) оскверняет наш ум. Довольно будет помнить о том, что мы грешные, что мы впадали во грехи такого-то вида, однако не надо вспоминать: «А, помнишь, как ты постучал в эту дверь, вошел и совершил там такой-то поступок? Как спровоцировал другого человека, сделал одно, другое», припоминая все тонкости нашего падения. Это большое заблуждение, поскольку мы снова оскверняем свой ум, вспоминая это зло.
Довольно будет помнить о преждебывших согрешениях. Если мы ощутили отпущение грехов, что Бог простил нам грехи, снял с нас тяжкое бремя грехов, то мы не должны легко обращаться назад, потому что так теряет силу та радость об отпущении грехов и от ощущения Божия присутствия внутри нас. А враг нашего спасения вовсе не желает, чтобы мы испытывали эту радость о прощении наших грехов. По этой причине будем иметь перед глазами некую общую картину своей греховности, но не будем особым образом возвращаться к каждому совершенному греху внутри себя. Это самый безопасный способ бичевания превозношения, как описано у преподобного Иоанна Лествичника. Святой здесь пишет об этом, поскольку люди в то время были душевно здоровыми, они не имели тех феноменов, которые мы видим сегодня в себе.
«Другие, размышляя о страданиях Христа Спасителя, считают себя неоплатными должниками пред Ним» (Слово 25, п. 36, «Лествица», преподобный Иоанн Лествичник). Это очень хороший способ, здоровый, когда мы размышляем, не мечтательно и романтически, но с ощущением внутри себя (особенно в час молитвы) всем чувством сердца страстей Христовых. Сколько Он претерпел ради нас! Заушения, оплевание, оскорбления – все те мучения, страдания, издевательства, которые Он претерпел от воинов ради нас. И не только это. Вся наша жизнь до сегодняшнего дня была не чем иным, как теми же заушениями, оскорблениями и издевательствами над Христом. И как Христос любит человека! Таким образом и мы смиряемся. Это хороший способ, ведущий к смирению.
«Иные охуждают себя за ежедневные неисправности» (Слово 25, п. 36, «Лествица», преподобный Иоанн Лествичник). Видя свои неисправности каждый день, признавая их, иные охуждают себя, говоря: «Смотри, сколько всего ты творишь каждый день, и еще ходишь с таким лицом, будто представляешь из себя нечто?»
«Иные случающимися искушениями, немощами, и согрешениями, в какие впадают, низвергают гордость. Другие молением о взятии от них дарований усвоили себе матерь дарований смирение» (Слово 25, п. 36, «Лествица», преподобный Иоанн Лествичник). В первой части того, о чем я прочел вам, говорится, что многие люди смирились по причине множества испытаний, через которые они прошли в жизни. И действительно, заметно, что наше поколение в нашу эпоху будет спасаться таким путем – через множество испытаний.
А когда мы говорим «испытания», то подразумеваем не только то, что лукавый нас искушает, но и неудачи в браке, например, неудачи в учебе, на работе, болезни – все это называется испытаниями (искушениями). Неудачи с нашими детьми, с нашими мечтами. Все это имеет одну особенность – они сокрушают сердце. Они словно мельница, внутрь которой попадает наше сердце (то есть наш образ мыслей, наш душевный мир) и размалывается внутри. Потому искушения называют скорбями (θλίψη). Если точно посмотреть на значение этого слово, то оно означает плавление, таяние. Сердце растапливается в скорбях, сокрушается, а когда оно сокрушится через множество скорбей и испытаний, тогда происходит то, о чем говорится в псалме: «Сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит» (Пс. 50: 19). Поскольку мы не захотели сокрушиться, сокрушить гордое устроение своей души добровольным подвигом, духовным подвигом по собственному желанию, тогда сокрушаемся через обстоятельства нашей жизни.
И если тогда через эти испытания мы явимся благоразумными и бодрствующими, сокрушенными и смиренными и, будучи в таком разрушенном состоянии, станем прибегать к милости Божией, тогда мы станем готовым материалом, тогда благодать обретает нас готовыми, посещает нас и освящает. Помню, я спросил однажды старца Паисия, когда он вернулся из поездки в Австралию (10–15 лет назад, не помню, я тогда был молодой):
– Геронда, как живут в Австралии христиане, как они подвизаются?
Старец ответил:
– Очень хорошо! Там люди живут очень хорошо, добрые люди, спасаются очень многие, там многие живут ради спасения.
– Как же так? В Австралии? Мы ведь слышим, что там столько соблазнов, что там с православием не очень хорошо все обстоит. Как же там люди спасаются?
– Люди спасаются многими скорбями, через множество испытаний. Они проявляют огромное терпение. Через испытания, скорби и их терпение они спасаются.
Их душа возделывается, душа становится действительно сокрушенной, она плавится в горниле искушений. И тогда она научается общению всеми своими силами с Богом, освобождается от уз материальных, от уз мира, устремляется всецело ко Господу и призывает милость Божию. Я помню, как один юноша 15–16 лет, который умер от рака, незадолго до смерти говорил мне: «Отче, если бы это чувство, которое сейчас есть в моей душе, когда я истаял от болезни, когда рак съел меня, я мог бы передать! Поделиться с другими опытом, тем, что я познал, тем, как начинаешь мыслить, тем, что есть внутри меня, содержанием моего сердца, если бы я мог передать все это миру! Насколько это отличается от того, что было внутри меня до болезни! И как сейчас открылось мое сердце, как я понимаю мир, человека, то, что меня окружает, что все это означает, что означает время, которое в любой момент может остановиться». Действительно, болезнь расплавила его не только телесно, но и душевно. И это разрушение произрастило такой плод – плод сокрушенного сердца, дало ему почувствовать Божие присутствие, Божественное утешение, прикосновение благодати Духа Святого. Однако если человек через скорби не сумеет принести плоды Господу, тогда горе ему, тогда последние станут хуже первых, и эти искушения будут в погибель человеку.
Далее святой Иоанн говорит: «Иное дело – сокрушение сердца; другое дело – самопознание; а еще иное – смирение» (Слово 25, п. 38, «Лествица», преподобный Иоанн Лествичник). Святой говорит о трех вещах, определяя, что в точности они означают. «Сокрушение происходит от грехопадения. Падающий сокрушается, и хотя бездерзновенен, однако с похвальным бесстыдством предстоит на молитве, как разбитый, на жезл надежды опираясь и отгоняя им пса отчаяния» (Слово 25, п. 39, «Лествица», преподобный Иоанн Лествичник).
Сокрушение (ранее мы уже говорили о сердце сокрушенном) здесь – порождение некоего падения. Человек впал в какой-то грех, случилось падение, он сокрушился. Он может использовать это сокрушение для извлечения духовной пользы. Иногда падение может стать причиной великого восстания, огромных дарований! Однако каким образом это происходит? Когда ты стоишь на молитве без дерзновения. Тот, кто пал, не говорит: «Раз я согрешил, раз я пал в такой тяжелый грех, как я теперь стану молиться? Не буду молиться. Как я могу поднять лицо к Богу? Я только согрешил – и стану молиться? Чтобы на меня сошел огонь и попалил меня? Нет. Ни в храм не пойду, ни молиться не стану, ни исповедоваться». Это признак отчаяния, признак гордости.
Когда человек, пав, сокрушается, он понимает, что теперь имеет нужду в молитве. Святые отцы говорят, что даже в тот момент, когда ты согрешаешь (представьте, какое дерзновение!) даже самым отвратительным, самым безнравственным образом, когда ты опьянен грехом, – оберни свой ум ко Господу и скажи: «Боже, очисти мя, грешного! Сжалься надо мной, Боже мой, прошу Тебя!» Знаете, какую силу это имеет? Словно человек находится в бездне морской и хватается за веревочку, а Бог вытаскивает его за нее. В то время как сатана хочет прервать всякую связь, любую нить, связывающую нас с Промыслом и защитой Божией, святые отцы советуют нам не терять дерзновения, обращать свой ум ко Господу. Возможно, телесно ты будешь рабом греха, но ум свой направляй к Богу, не теряй дерзновения, взывай ко Господу: «Боже мой, пощади меня! Да, Ты видишь, что я сейчас грешу, но Ты, как Бог, помилуй мя!» Если человек скажет так, это подобно тому, как кто-то задыхается, а на него надевают кислородную маску, и он начинает дышать. Это большое дело!
Итак, хотя и без дерзновения ты стоишь на молитве, подобно тому, кто обнажен, запачкан, нечист, но с (похвальным) бесстыдством, несмотря на то что ты в таком положении, с бесстыдством требуй от Бога помиловать тебя. Святой хвалит это бесстыдство, побуждает тебя говорить: «Боже мой, я настаиваю, чтобы Ты помиловал меня! Во что бы то ни стало помилуй меня! Ради меня Ты пришел на землю, грешников спасти, «от нихже первый есмь аз» (1 Тим. 1: 15). Сейчас, когда я согрешаю, это показывает, что это я нуждаюсь в Твоей милости, ведь Ты ради спасения грешников пришел, и я имею право требовать Твоей милости». И святой хвалит такое бесстыдство. Но опираясь на жезл надежды, как разбитый (то есть как срубленное дерево), нужно стоять с надеждой, что Бог во что бы то ни стало услышит тебя, что Бог не бросит тебя. Если сатана тебя не бросает, никогда не оставляет, то разве Бог оставит?
В Патерике есть история о монахе, который каждый день согрешал, впадал в плотские грехи, целых сорок лет. Состарился во грехе. Уходил утром из скита, приходил в село, там согрешал, потом возвращался обратно, падал перед иконой Христа и плакал, говоря: «Боже мой, снова я согрешил перед Тобой! Снова предал Тебя, снова опечалил! Прошу Тебя, помилуй меня, обещаю, что это было в последний раз!» Бог прощал его, прощал и прощал. Утром же монах снова бежал в село и снова падал в грех. И десятки лет продолжалась эта история. И вот однажды ночью после того, как эта самая история снова повторилась, по Божию попущению открылись очи этого монаха, и он увидел сатану перед собой и услышал диалог между Богом и диаволом. Сатана говорил: «Что это такое? Где Твоя справедливость? Как Ты терпишь этого обманщика, этого последнего человека? Разве это монах? Сколько раз он Тебе обещал? Сколько лет он каждый день согрешает и соблазняет других, предает свой образ, совершает такие мерзкие грехи? А Ты его принимаешь каждый день обратно? Ты не понимаешь, что он лжец? Прогони его! Он не достоин милости. Он насмехается над Тобой». И тогда он услышал сладчайший голос Христа, говорящий: «Ты, будучи врагом ему, противником его спасения, в течении сорока лет не прогнал его ни разу, не сказал ему: «Не греши, я устал от тебя. Сегодня не дам тебе согрешить». А для Меня он – сын, за него Я распялся на Кресте. Разве Я смогу его прогнать? Ты не прогнал его, а Я, Отец его, прогоню? И Я не только не прогоню его, но сейчас, когда он припал ко Мне весь в слезах, Я возьму душу его и приведу в Царствие Свое, приму за его покаяние». Так проявляется человеколюбие Божие.
Я хочу сказать, что это очень значимая история, открытая отцам. Человек должен иметь огромную надежду, неиссякаемую надежду. Он не должен никогда терять надежды: стоять «как разбитый, на жезл надежды опираясь и отгоняя им пса отчаяния». Если вы не знаете греческий, пес – это собака. Сегодня люди могут не знать, что значит слово «пес» или даже слово «собака». Хотят, чтобы мы им сказали на английском, что значит собака. Ко мне на исповедь приходят, говорят: «Я такой-то (вставляют английское слово)», что значит повар или что я подметаю комнаты. Объясняют мне по-гречески. Итак, преподобный говорит, что надеждой будем прогонять пса отчаяния. Знаете, почему он называет отчаяние псом? Подобно тому, как бешеный пес поджидает, когда будет удобный момент сбежать, так и сатана поджидает, когда человек чуть пошатнется, чтобы тут же его уловить в отчаяние и проглотить.
Второе определение. «Самопознание есть верное понятие о своем духовном возрасте и неразвлекаемое памятование легчайших своих согрешений» (Слово 25, п. 38, «Лествица», преподобный Иоанн Лествичник). Самопознание – это знание своих возможностей, когда я знаю: могу сделать столько-то, больше не получится. Знаю, сколько не понесу, но знаю и сколько мне по силам, чтобы не делать меньше. По этой причине, когда мы знаем свои духовные возможности, мя перестаем сравнивать себя с другими, не начинаем браться за высокие подвиги святых. А ведь часто нас охватывает подобная мания – делать то, чему еще не пришло время. Тогда мы бываем похожи на ребенка, который начинает есть твердые сухари, когда у него зубы еще не окрепли, и ранит себе десны. Пусть ест, когда время придет. Брать на себя духовные подвиги в неподходящий момент, не по нашим силам – неправильно, здесь требуется рассуждение. Правильное расположение – понимать свой духовный возраст и помнить о своих мелких согрешениях, наших ежедневных преткновениях, которые случаются.
Далее преподобный Иоанн определяет смирение. «Смирение есть духовное учение Христово, мысленно приемлемое достойными в душевную клеть. Словами чувственными его невозможно изъяснить» (Слово 25, п. 41, «Лествица», преподобный Иоанн Лествичник). Кажется, будто преподобный говорит, что мы должны прекратить говорить об этом, поскольку смирение невыразимо в словах. Это учение Христа, которое таинственно проникает в душевную клеть. Смирение – это вселение Христа внутри нас, научение смирению – от Него. Действительно, смирение невыразимо, это бескрайняя бездна, тот, кто входит туда, веселится, освящается, спасается, очищается, но не может этого выразить, поскольку смирение невыразимо. Невозможно описать и изъяснить смирение.
«Господь наш, зная, что добродетель души сообразуется с наружными поступками, взяв лентий, показал нам пример к обретению пути смирения; ибо душа уподобляется действиям телесным, и соображается и соглашается с тем, что делает тело. Начальствование сделалось для некоторого из Ангелов причиною высокомудрия, хотя оно и не для того ему было вверено. Иное душевное устроение у человека, сидящего на престоле; и иное у сидящего на гноище» (Слово 25, п. 58–59, «Лествица», преподобный Иоанн Лествичник). Преподобный говорит, что Владыка Христос показал нам пример смирения, когда Сам взял лентий (то есть льняное полотенце), чтобы омыть и вытереть ноги Своим ученикам.
Он показал нам этим, что наша душа сообразуется с тем, чем она занимается, и принимает образ и форму того, что она творит, то есть подвизающийся человек должен быть смиренным, желать научиться смирению Христову, а для этого он должен начать с внешних поступков. Не думайте, что внешнее незначительно. Внешний образ содержит в себе сущность, это очень помогает человеку с самого начала. Внешний образ подталкивает человека. Конечно, суть – это искомое. Когда мы достигаем сути, сущности, тогда внешний образ упраздняется, однако сначала для нас очень важно и полезно держаться и телесных поступков, внешних добродетелей.
Что я имею в виду? Для христианина имеет значение и то, как он выглядит, и дом, в котором он живет, и его машина, и его одежда, и его еда, и его речь, и его компания – все это имеет значение. Далее преподобный Иоанн говорит: «Иное душевное устроение у человека, сидящего на престоле; и иное у сидящего на гноище. По сей-то, может быть, причине и великий праведник Иов сидел на гноище вне града, ибо тогда-то, стяжав совершенное смиренномудрие, сказал он в чувстве души: «укорих себе сам и истаях: и вмених себе землю и пепел» (Иов. 42: 6)» (Слово 25, п. 59, «Лествица», преподобный Иоанн Лествичник).
Человек, мыслящий по-христиански (любомудрый христианин), который любит мудрость Христову, истинную мудрость, которая есть обиталище Христа, такой человек не может быть разбойником, не может целый день думать о том, что ему носить, часами стоять перед зеркалом, бегать по парикмахерским, делать все, чтобы казаться красивым. Конечно, в миру необходимо заботиться о том, как ты выглядишь, особенно девушкам, женщинам, но в меру. Ведь зачастую, когда мы начинаем слишком заботиться об этом, тогда становимся смешными в глазах людей. Думаешь: «Как же человек стал вести себя таким образом? Что это за вид? Почему он так выглядит?» Настолько Бог помрачил его очи, что он уже не понимает, как он выглядит. А почему люди становятся посмешищем? Ведь действительно, они таковыми становятся. Потому что гордость помрачает ум. Человек уже не понимает, что если он аккуратно причешется, оденется в хорошую простую одежду, если будет серьезным в своем доме, будет сдержанным, с чувством меры, тогда он будет красивым и добрым. Христианин, который подвизается, во всем знает меру – и в украшении своего дома, и в еде, и во всех внешних проявлениях. По этой причине, конечно, не создавая неестественный образ смиренного человека (а такое случается, это другая крайность), будем знать, что умеренность, сдержанность, смиренная логика пользования материальными благами удерживают нас в правильных границах, делают нас хорошими и помогают во смирении. И это не просто форма, это содержательная форма, это форма, которая помогает сути.
(Продолжение следует…)
Перевела с греческого Мария Орехова