Предметом исследования иеромонаха Николая (Чеботарева; Минская духовная академия) являются правовые и духовные критерии зачисления в монастыри Российской империи в XIX веке. Цель работы — в изучении мнений и резолюций митрополита Филарета и иных документов по указанной теме и введении этого материала в научный оборот. В работе использован метод критического анализа источников, который позволил установить основные требования к поступавшим в монастыри. Также были рассмотрены причины, препятствовавшие вступлению в монашеское братство. Актуальность исследования обусловлена ростом значимости монастырей и необходимостью осмысления духовных традиций в текущих социально-экономических условиях.
ВXIX веке в Российской империи жизнь духовенства и монашествующих, как и всего гражданского общества, была строго регламентирована законами, указами и актами. Поступление в монастырь также обусловливалось определенным правилам и предписаниями.
В соответствии с правовыми нормами, желающий стать монахом не мог находиться под судом, иметь супружеские обязательства или неуплаченные долги. Для служащих требовалось предоставить увольнение от начальства, а для лиц податных сословий — увольнение от своих обществ и согласие Казенной палаты. Окончательное решение оставалось за губернатором[1].
«Представление от обществ в Казенные Палаты свидетельств обязательно не только при пострижении, но и при принятии в монастырь на послушнический искус, который должен продолжаться до пострижения по крайней мере в течение трех лет. В случае выбытия таких лиц до пострижения в монашество из монастырей, по получении об этом уведомления от духовного ведомства они должны быть возвращаемы в первобытное состояние»[2].
Правящий или викарный архиерей рассматривал прошения и принимал решение о разрешении или отказе в прохождении «послушнического искуса» в том или ином монастыре. «Епархиальные начальства, не входя в предварительное сношение с гражданскими ведомствами о беспрепятственности к поступлению в монашество лиц, представляющих установленные документы, определяют их, если с своей стороны не будут иметь причин к отказу, на послушнический искус, а по принятии их в монастырь в то же время уведомляют от Консистории то место, из коего выданы представленные ими документы»[3].
В письме к своему викарному епископу Иннокентию (впоследствии Курскому, а затем Волынскому) митрополит Филарет (Дроздов) сетовал: «Монашество сделано на то, чтобы шли служить Богу и Церкви с пожертвованием всего; теперь идут в оное, имея в виду выгоды впереди (например, должность ризничего) и позади (например, производство сына на свое место); и того еще мало! Смотря на сие и на многое подобное, подумаешь, не пора ли нам сказать самим себе: время начати суд от дома Божия?»[4].
Для иллюстрации этих замечаний приведем выписки из резолюций московского святителя. Среди них, к сожалению, обнаруживаются прошения с неискренними намерениями монашеской жизни и служения Богу.
Бывший инспектор певчих хора Его Высокопреосвященства студент Иван Черневский просил о зачислении его в братство какого-либо монастыря, с поступлением в монашество, по неимению пристанища. Московский святитель ответил: «Принятый порядок требует, чтобы желающий вступить в монастырь представлял себя на испытание настоятелю и уже с его согласия просил начальство об определении в монастырь. Объявить сие просителю, который, впрочем, не имеющим пристанища почитаться не может, имея отца и родственников»[5].
На прошении московского мещанина Егора Иванова об определении его в Угрешский монастырь в число братии владыка Филарет поставил резолюцию: «Проситель десятый год отстал от прежнего звания и не пристал к новому. Был не в одном уже монастыре, из коих сам наименовал Саввин и Вифанский, и не принят. Посему, как ненадежному, отказать»[6].
Крестьянину Андрею Егорову, который просил о принятии его в Вознесенскую Давидову пустынь с надеждою пострижения в монашество, митрополит дал ответ: «Консистории рассмотреть с тою предосторожностью, коей требует сие прошение и приложенный билет, в коих проситель называется то крестьянином, то бывшим крестьянином, то богомольцем, какового разряда людей ни в духовном, ни в светском звании особого нет: а об увольнении из крестьянства, о податях, о безженстве и помина нет»[7].
На прошении диакона Андрея Виноградова об увольнении от должности для определения в какой-либо монастырь по его вдовству и одиночеству положена резолюция: «Надобно прежде выучиться неукоризненно вести себя в мире, чтобы оказаться способным к высшим монашеским подвигам»[8].
Нередко к святителю Филарету поступали жалобные и витиевато написанные прошения. Одно из них от запрещенного священника Петра Ильина, который, «вседушно возжелав монашенской жизни, денно и нощно ищет обители, где б провести остаток жизни. Но, к великому прискорбию, желание его разногласится с желанием вождей монашеских. Желали бы некоторые начальники монастырей принять его в братство, только не связанного, а разрешенного. К таковым начальникам он осмеливается отнести священноархимандрита Виталия»[9]. Высокопреосвященнейший владыка ответил ему внятно: «Не красные слова требуются, а доброе житие и смирение. Если архимандрит желает принять Петра: он может сие сделать, и по испытании представить Синодальной Конторе о разрешении, чему с моей стороны препятствий нет. А мне теперь нельзя разрешить его, когда имею донесение, что он четыре месяца находится в отлучке от должности, не давая о себе знать, и потому нет и свидетельства о его поведении»[10].
На прошение служившего в Белевском егерском полку юнкера Александра Лаптева об определении его в число лаврских послушников был дан ответ: «Сей юнкер в другом прошении, при сем прилагаемом, называет себя бедным и без родным дворянином, не упоминая о звании и о службе. Как в сем обнаруживает признак непрямодушия; а такое качество в монастырь не годится: то объявить ему, что он в братство Лавры принят быть не может»[11].
Святитель Филарет многократно напоминал о важности соблюдения установленных гражданских законов относительно процедуры принятия в число послушников.
О принятии в число послушников Голутвина Бобренева монастыря с надеждою пострижения в монашество крестьянина Григория Татаринова митрополит рассудил: «Определение сие говорит, что со стороны гражданского начальства препятствия не видно, а дело говорит, что и согласия не видно. Палата говорит, что ее согласие не нужно, но не нужно ли согласие другого начальства? Палата ссылается на закон, но консистория его не выписала, так как и других законов касательно согласия гражданского начальства. Посему определение сие, как выведенное не из полного дела и с законами в точности не соображенное, признается неудовлетворительным. Сделать выписку из законов и рассуждать вновь и вновь постановить решение, не стесняясь прежним»[12].
Бывший профессор Вифанской духовной семинарии Павел Соколов утверждал: «Я имею твердое и искреннее желание быть монахом. Посему прошу у Вашего Высокопреосвященства, милостивейшего Архипастыря и Отца благословения на поступление в монашество»[13]. Архиерей ясно ответил: «Такое неопределенное прошение допускается только от находящихся при местах в училищной службе. А как проситель в службе не состоит: то в монашество проситься может и должен по установленному порядку с указанием монастыря, в который поступить желает, и с согласием настоятеля»[14].
Монастыри являлись местом притяжения для разного рода людей, поэтому духовный руководитель должен был в подробностях знать о предшествующей жизни насельников.
Настоятель Московского Покровского монастыря игумен Иона просил разрешение носить стихарь и входить в алтарь послушнику Григорию Афанасьеву, которому это было запрещено еще в бытность дьячком, по подозрению в любодеянии. Владыка Филарет строго ему ответил: «Отказать со внушением игумену, что он едва ли хорошо сделал, приняв в монастырь подозрительного в преступлении, возбраняющем священство, а то еще меньше в порядке, что хочет такого вместить в служение алтарю»[15].
На прошение рясофорного послушника Тамбовской епархии Темниковского Санаксарского монастыря Николая Лукина об определении его в число послушников кафедрального Чудова монастыря дан ответ: «Неизвестен. Впрочем, может проситься в другой монастырь и после перейти в Чудов, когда окажет себя добрым человеком»[16].
Несколько резолюций московского святителя иллюстрируют, что владыка Филарет предоставлял возможность и уже имевшим священный сан испытать себя в монашеской жизни на новом месте.
Ответ, данный на прошение вдового священника Иоанна Иоаннова о принятии его в число братства Свято-Троицкой Сергиевы Лавры гласил: «Принять на сорок дней для испытания; и, если окажется благонадежным, учинить надлежащее сношение с местным начальством, и что окажется, доложить»[17].
В отношении бывшего бакалавра Киевской духовной академии, магистра, иеромонаха Евгения, просившего принять его в Московскую епархию для помещения в число братии какого-либо монастыря, было вынесено решение: «Принять его в Вифанию на два месяца, дав ему келью, стол, череду и по череде доход: а потом донести, пожелает ли он оставаться там и может ли быть оставлен»[18].
При рассмотрении вопроса о принятии в монастырь Высокопреосвященнейший владыка требовал от просителей искреннего желания, доброй совести и честного открытия обстоятельств жизни.
Коллежскому секретарю Василию Протасову, просившему о принятии в число Лаврского братства, митрополит ответил: «Пишет, что хождение имел по некоторому делу своему: но дела не открывает, и названием хождения по делу едва ли не прикрывает ответственности по делу. А как монастырская жизнь правильно начинается не иначе, как искренним открытием своей жизни и совести: то за недостатком сего признака истинного расположения к монашеству — отказать»[19].
Важность обязанности инока не лукавить и не исхитряться поясняет в своем наставлении преподобный Иосиф Волоцкий: «Пострижение волос обозначает чистую и непорочную жизнь: это знак того, что постригаемый не будет по обыкновению исхитряться, чтобы прикрыть внутреннее безобразие внешними украшениями… но будет сам собой и взыщет истинной красоты, чрез уединение иноческое, возводящее к боговедению»[20].
Святитель Филарет строго вразумлял и обличал просителей, когда находил в их прошениях двоедушие, корысть, выгоду и сугубо личный интерес. Как правило, это относилось к церковно- и священнослужителям, искавшим себе временное пребывание в монастыре или подходящее место для служения.
Диакон Лукиллиан Богдановский в прошении испрашивал у митрополита дозволение искать себе место в монастыре по преклонности лет и слабости здоровья, а на свое место избрать достойного, который согласится взять в замужество совершеннолетнюю сироту Пелагею Максимову. Владыка поставил резолюцию: «Диакон тогда принес бы благоугодную жертву Богу и человеколюбию, если бы шел в монастырь и уступал место по чистому и свободному побуждению, а не потому, что пьянством потерял надежду удержать за собою место. Преосвященный рассмотрит»[21].
Диакон Алексей Иванов желал определения в московский Спасо-Андрониев монастырь, по согласию настоятеля, вместо можайского Лужецкого монастыря, который ему был назначен при сдаче его места; ибо он по несчастным обстоятельствам вошел в долги. Владыка Филарет ему ответил: «Монашество учреждено не для корысти и уплаты долгов. Диакон, по замечанию о нем благочинного, не годится на первый раз в городской монастырь. Если не хочет в Лужецкий: то запретить ему священнослужение и определить его на причетническое место в селе или в уездном городе»[22].
Святой Филарет неоднократно напоминал, что монастырь — не приют и не временное пристанище или убежище.
Пономарь Гавриил Гренков просил об определении его в число послушников какого-либо московского монастыря впредь до востребования его в Томскую епархию, куда он изъявил желание быть определенным. Архипастырь напомнил: «Монастырь не постоялый двор для пономаря»[23].
На прошении пономаря Егора Милославского об определении его в какой-либо монастырь в число братства, а на его место его двоюродного брата, певчего Синодального хора Никанора Сокольского, владыка поставил резолюцию: «Спасения ищет, или место продает? Есть причина подозрения в последнем, потому что просит не в порядке, без ведома священника и прихожан. Объявить, что, если истинно ищет пути спасения в монастыре, то просил бы о том с согласия настоятеля без условий о месте»[24].
Вспомним, что по российским законам запрещалось принимать в монастырь и постригать в монашество: «1) мужа при живой жене, законно с ним не разведенной; когда же пожелают постричься оба супруга по взаимному согласию, то надлежит принимать в уважение, не имеют ли они детей малолетних и требующих родительского призрения; а по принятии в монастырь к самому пострижению допускаются не иначе, как по достижению обоими просящими пострижения супругами указанных для того лет; 2) обреченных в малолетстве родителями их в монашество, когда по достижении надлежащаго возраста сами добровольно не пожелают принять монашество; 3) обязанных долгами; 4) лицам, перешедшим призывной возраст и подлежащим на службу в ополчение, разрешается поступать в монашество; о лицах же зачисленных в запас армии по принятии их в монастырь в случае надобности постричь в монашество архиереи обязаны с представлением надлежащих документов входить с особыми ходатайствами непосредственно к Господину Синодальному Обер-Прокурору»[25].
Среди резолюций святителя Филарета Московского мы находим комментарии по вышеназванным случаям. Рассмотрим их.
На докладе учрежденного при Троице-Сергиевой Лавре собора об отказе коллежскому регистратору Авдею Жужукину в принятии его в число лаврских послушников вследствие сообщения Тульской казенной палаты о долге его казне 9005 руб. 57 коп. сделана резолюция: «В принятии в Лавру отказать; из Лавры выслать, паспорт возвратить ему, сделав на оном надпись, что объявитель в Лавру не принят по причине производящегося о нем дела в Алексинском Уездном Суде, куда он и должен следовать. Собору же впредь просящихся в Лавру прилежнее испытывать, не обязаны ли они в мире какими-либо судебными или другими дедами, без окончания коих вступить в монастырь было бы незаконно и грешно»[26].
В ответе на прошении диакона Феодора Соловьева читаем: «Диакон родил детей, и в числе прочих увечную, и хочет бросить их на чужие руки, а сам уйти в монастырь. Это значило бы не жертву Богу приносить, а уходить от трудов и от исполнения естественных обязанностей. Изъяснить диакону, что сие не было бы угодно Богу и что он должен пещись о своем семействе, которое добровольно приобрел, вступя в супружество. Притом и ненадежно было бы принять его в монастырь, оштрафованного за нетрезвость и вздорное поведение»[27].
Вопрос о возможности оставить жену с намерением вступить в иночество интересовал христиан с ранних веков. Преподобные Варсонофий Великий и Иоанн Пророк, сирийские подвижники V–VI вв., дали на него свой взвешенный ответ: «Ты не должен оставлять ее сам, потому что нарушишь заповедь апостола, который говорит: “Привязался ли… жене? не ищи разрешения” (1 Кор. 7:27). Если она согрешит и станет худо жить, то грех сей будет на тебе; разве только оставишь ее по согласию, посоветовавшись с нею, и ради пользы»[28].
Дьячок Иван Алексеев просил о дозволении ему по вдовству поступить в монастырь, где примут, и об определении на его место сына Павла Вишнякова, исключенного из высшего отделения Дмитровского духовного училища и соглашающегося содержать до совершеннолетия 9-летнюю дочь его, и о помещении на казенное содержание одного из двух сыновей его, обучающихся в Дмитровском духовном училище. Владыка Филарет ответил ему: «Прошение сие оставить без действия, во-первых потому, что оно о разных материях, относящихся до разных ведомств, как-то: о передаче места сыну и о принятии другого сына на казенное содержание; во-вторых потому, что семинарское начальство не обязано принимать сына его на казенное содержание потому только, что он хочет бросить попечение о детях, которых родил, и идти в монастырь»[29].
Отвечая на прошение священника Алексия Григорьева о дозволении ему при преклонных летах и по вдовству принять монашество и поступить в какой-либо московский монастырь потому, что имеет двух сыновей, обучающихся в Московской духовной семинарии, а на свое место приискать студента с обязательством взять ему одну из трех дочерей его, архиерей рассудил: «Надобно, чтобы четверо детей не остались брошенными. Дозволить просимое с тем условием, если найдется настоятель, который обнадежит просителя принятием, и если избираемый примет на себя попечение о всем семействе, остающемся после вступающего в монастырь»[30].
Владыка Филарет с пониманием относился и к запрещенным священнослужителям, предлагая им проводить в монастыре жизнь в покаянии.
В отношении священника Ивана Саввинского святитель ответил: «Учинить следующее. 1) Разрешить в священнослужении, с дальнейшим надзором и испытанием. 2) Послать в Угрешский монастырь на полгода, с правом пользоваться всем, чем пользуются находящиеся в братстве и проходящие известное послушание или должность. 3) Игумен будет ежемесячно доносить, будет ли священник исправен в богослужении и послушаниях и честен в поведении. 4) После шести месяцев окончательно донесет настоятель, окажется ли священник благонадежным и согласен ли настоятель решительно принять его в число братства. Если сего не последует, то возвратить священника в прежнее положение, то есть в запрещение и на причетническое место»[31].
Как и все епархиальные архиереи, при решении вопроса об определении просителей в монастыри святитель Филарет Московский руководствовался церковными и гражданскими указами, правилами и постановлениями. Одно из них гласило: «Число послушников и послушниц иметь равное положенному числу монахов и монахинь. Впрочем, дозволяется принимать сверх комплекта по человеколюбию: в мужские монастыри престарелых священно-церковнослужителей для успокоения и сирот их для приготовления к причетническим должностям, а в женские монастыри — вдов и девиц духовного звания и малолетних сирот, последних для воспитания и обучения, с тем, что если впоследствии найдут они возможность где-либо благонадежно пристроиться, могут быть отпущены из монастыря»[32].
Таким образом, принятие в монастыри в Российской империи в XIX в. было строго регулируемым процессом, который требовал четких соблюдений правил и условий. Это было необходимо для поддержания порядка и нравственности в обителях, а также для обеспечения соответствия потенциальных монахов требованиям и ожиданиям общества.
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
- Библия. Священное Писание Ветхого и Нового Завета. М.: Издание Московской Патриархии, 1992. 1372 с.
- Иосиф Волоцкий, преп. Просветитель: [перевод] / Преподобный Иосиф Волоцкий. Москва: [Сортавала]: Спасо-Преображен. Валаамский монастырь, 1993. 381 с.
- Преподобных отцев Варсануфия Великого и Иоанна руководство к духовной жизни, в ответах на вопрошения учеников: Пер. с греч. М.: Изд-во: «Правило веры», 1995. 496 с.
- Полное собрание резолюций Филарета, митрополита Московскаго [Текст]: с приложением портрета / с предисл. и примеч. проф. И. Н. Корсунского и протопресвитера Московского Большого Успенского собора В. С. Маркова. Т. 1. М.: Издание редакции «Душеполезное чтение», 1903. 631 с.
- Полное собрание резолюций Филарета, митрополита Московскаго / под ред. протопресвитера В. С. Маркова. Т. 2, вып. 1. М.: Издание редакции «Душеполезное чтение», 1903. 240 с.
- Полное собрание резолюций Филарета, митрополита Московскаго / под ред. протопресвитера В. С. Маркова. Т. 2, вып. 2. М.: Издание редакции «Душеполезное чтение», 1904. 240 с.
- Полное собрание резолюций Филарета, митрополита Московскаго / под ред. протопресвитера В. С. Маркова. Т. 2, вып. 3. М.: Издание редакции «Душеполезное чтение», 1905. 288 с.
- Полное собрание резолюций Филарета, митрополита Московскаго / под ред. протопресвитера В. С. Маркова. Т. 3, вып. 1. М.: Издание редакции «Душеполезное чтение», 1906. 311 с.
- Полное собрание резолюций Филарета, митрополита Московскаго / под ред. протопресвитера В. С. Маркова. Т. 4. М.: Издание редакции «Московских церковных ведомостей», 1914. 263 с.
- Полное собрание резолюций Филарета, митрополита Московскаго / под ред. протопресвитера В. С. Маркова. Т. 5, вып. 1. М.: Издание редакции «Московских церковных ведомостей», 1914. 179 с.
- Полное собрание резолюций Филарета, митрополита Московскаго / под ред. протопресвитера В. С. Маркова. Т. 5, вып. 2. М.: Издание редакции «Московских церковных ведомостей», 1915. 162 с.
- Правила благоустройства монашеских братств в Москве / Сост. высокопреосвященнейшим Филаретом, митр. Моск. в 1852 г. и с 1853 г., по утв. Святейшим Синодом, введены в действие в моск. епарх. монастырях. М.: Типогр. А. И. Мамонтова, 1868. 70 с.
- Прибавления к изданию Творений святых отцов в русском переводе. Ч. 24. М: Изд. Московской духовной академии, 1871. 916 с.
- Чижевский И., протоиерей. Собрание церковно-гражданских постановлений о монашествующих и монастырях / протоиерей Иоанн Чижевский. Харьков: Типография «Печатное Дело», 1898. 191 с.
Примечания
[1] Чижевский И., прот. Собрание церковно-гражданских постановлений о монашествующих и монастырях. Харьков, 1898. С. 3.
[2] Там же. С. 7.
[3] Там же. С. 3.
[4] Прибавления к изданию Творений святых отцов в русском переводе. Ч. 24. М., 1871. С. 451.
[5] Полное собрание резолюций Филарета, митрополита Московскаго. Т. 5, вып. 2. М., 1915. С. 56.
[6] Полное собрание резолюций Филарета, митрополита Московскаго. Т. 1. М., 1903. С. 411.
[7] Полное собрание резолюций Филарета, митрополита Московскаго. Т. 3, вып. 1. М., 1906. С. 285–286.
[8] Полное собрание резолюций Филарета, митрополита Московскаго. Т. 4. М., 1914. С. 186.
[9] Полное собрание резолюций Филарета, митрополита Московскаго. Т. 3, вып. 1. М., 1906. С. 171.
[10] Там же.
[11] Полное собрание резолюций Филарета, митрополита Московскаго. Т. 5, вып. 1. М., 1914. С. 73.
[12] Полное собрание резолюций Филарета, митрополита Московскаго. Т. 5, вып. 1. М., 1914. С. 16.
[13] Полное собрание резолюций Филарета, митрополита Московскаго. Т. 4. М., 1914. С. 204.
[14] Там же.
[15] Полное собрание резолюций Филарета, митрополита Московскаго. Т. 2, вып. 1. М., 1903. С. 213.
[16] Полное собрание резолюций Филарета, митрополита Московскаго. Т. 2, вып. 2. М., 1904. С. 88.
[17] Полное собрание резолюций Филарета, митрополита Московскаго. Т. 1. М., 1903. С. 292.
[18] Там же. С. 483.
[19] Там же. С. 592.
[20] Иосиф Волоцкий, преп. Просветитель. М., 1993. С. 273.
[21] Полное собрание резолюций Филарета, митрополита Московскаго. Т. 4. М., 1914. С. 134–135.
[22] Полное собрание резолюций Филарета, митрополита Московскаго. Т. 2, вып. 3. М., 1905. С. 184.
[23] Полное собрание резолюций Филарета, митрополита Московскаго. Т. 4. М., 1914. С. 229.
[24] Полное собрание резолюций Филарета, митрополита Московскаго. Т. 5, вып. 1. М., 1914. С. 31.
[25] Чижевский И., прот. Собрание церковно-гражданских постановлений о монашествующих и монастырях. Харьков, 1898. С. 7–8.
[26] Полное собрание резолюций Филарета, митрополита Московскаго. Т. 2, вып. 2. М., 1904. С. 85.
[27] Полное собрание резолюций Филарета, митрополита Московскаго. Т. 4. М., 1914. С. 107–108.
[28] Преподобных отцев Варсануфия Великого и Иоанна руководство к духовной жизни, в ответах на вопрошения учеников. М., 1995. С. 424.
[29] Полное собрание резолюций Филарета, митрополита Московскаго. Т. 4. М., 1914. С. 163.
[30] Полное собрание резолюций Филарета, митрополита Московскаго. Т. 5, вып. 2. М., 1915. С. 4.
[31] Полное собрание резолюций Филарета, митрополита Московскаго. Т. 4. М., 1914. С. 226.
[32] Чижевский И., прот. Собрание церковно-гражданских постановлений о монашествующих и монастырях. Харьков, 1898. С. 8.
Источник: Николай (Чеботарев), иером. Обзор правил приема в монастырь по резолюциям святителя Филарета (Дроздова) // Ипатьевский вестник. 2024. № 3. С. 91–101 https://doi.org/10.24412/2309–5164–2024–3– 91–101
Источник: Богослов.Ru